– Ага, значит, а чего это вы тут сидите? 

        – Пиво пью. 

        – Пришли выпить пива? 

        – Да, и поесть пиццы. 

        – Пива и пиццы. Так. А позвольте спросить, молодой человек, о чем вы сейчас думаете? 

        – Ни о чем. 

        – Так я и думал. В нашу пору, этого, конечно, не было. Мы пили и ели, но всегда думали. А вы думаете? О чем? Вы, вообще, думаете? 

        – Ага. Видишь пиццу? Подкладка видишь какая тонкая? А почему? 

        – Почему? Не знаю. 

        – Потому что теста мало кладут. 

        – А идеалы, скажите, у вас какие? 

        – А мало кладут, потому что самим есть надо. Но я не привык… платить за других. Я это сейчас им скажу. Сейчас выпью вот этот графин, я им все скажу… и покажу. 

        – А как звали Татьяну Ларину, вы помните? 

        – Я им этим графином покажу! 

        – Успокойтесь, вам должно быть стыдно! 

        – Это почему? 

        – Потому что… хотя бы потому, что графин — не указка… Куда вы смотрите? Я ведь с вами общаюсь. 

        – А тебе что нужно? Ты кто? 

        – В каком смысле? 

        – В прямом. Ты похож на этого… из передачи. Это, случайно, не ты? 

        – Нет. - А я подумал… Да, у тебя лицо не то. 

        – Вот-вот-вот. Так я и думал. И это наша молодежь! Сидит по заведениям, дует пиво и размахивает графинами, вместо того чтобы корпеть над учебниками, имея в виду успехи нашей науки. О каком успехе тут можно говорить, если все поголовно проводят время по этим злачным местам, откуда ничего кроме запаха тлена и гнили, вынести нельзя, по определению? 

        – О чем это ты? 

        – А о том, о тех, кто должен прийти за мной и не приходит! Был у меня друг один… 

        – Мы тут сидим не все поголовно. И не все дуем, как ты отсюда сейчас, дядя, дунешь…