Я устремился к границе, наконец, решившись бежать, но там уже всё было на замке. Лаяли овчарки на подходе, никого не пускали, всех распустили, остался только сторож Бибо. Он выходил из своей бытовки, натужно кашлял, а потом грозил спустить собак:

        – Граница не работает, сколько можно талдычить… Если не веришь, можешь перейти вон ту поляну: там противопехотных мин натыкано как раз. Иди, хочешь попробовать?

        Я избрал другой путь, и, вспомнив про египетских проходчиков, решил прокопать тоннель. Благо кругом болота, а торф – мягкий.

        Оказалось, под торфом очень твердая порода, настоящая скала, кирка сломалась на второй день, пришлось воспользоваться динамитом. На крики сбегающихся каждый раз пограничников я рапортовал о разработке нового железорудного карьера, – вот, беру пробы.

        Тогда они подавали мне дельные военные советы – как лучше направленно взрывать, чтобы углубиться как следует. Но у меня почему-то выходила не шахта, а скорее, в самом деле открытый карьер: не пускали меня шунгиты внутрь!..

        Не рассчитав в один день количество взрывчатки, я направленно ударной волной был отброшен высоко вверх, где, ловя попутные воздушные течения, перелетел через границу и упал в глубокое болото.

        Старина Ильмаринен достал меня оттуда, и сделал своим работником: я писал программный код в его избушке, а по вечерам отправлялся на рыбную ловлю. Скоро я строил баню Хейкки Нурминену, потом смолил лыжи рыжему Оттсу, сторожил музей военной техники и еще был самым молчаливым школьным наставником (хотя не без всплесков самоуправства).

        Никаких денег мне не давали, документов тоже не было. Я попробовал учить язык, но меня никто не понимал. Когда Ильмаринен сказал, что скоро поедем в Лапландию паковать снег, мыть золотой песок и добывать хариуса, то я решил бежать.

        Скоро я очутился на краю родных болот. Завидев раздираемую кашлем фигуру, я возликовал и спросил: как мне вернуться?

        – Сколько можно талдычить, граница не работает… – отозвался Бибо старой песней, но тотчас удивился: – Первый раз вижу, чтобы по доброй воле кто назад пришел, да еще живой!

        – Бибо, забери меня отсюда!

        Были призваны на помощь пограничники, которые, зная свои заграждения как пять пальцев, легко вывели меня. Распивая с ними брусничную настойку, я вкратце описал им жизнь за бугром:

        – Если хотите сдохнуть на работе, то вам туда! Теперь я понимаю, как на скалах они построили себе хоромы: потому что ни минуты не сидят, спокойно не могут отдохнуть, вьются как ужи, и даже ночью что-то встают и пишут!..

        – Что – пишут?

        – Да откуда мне знать? У них даже будущего рода нет, потому что если там кто что сказал, то, считай, что сделал.

        – А это как?

        – А вот так: ничего нельзя сказать, не подумав! Представляете, каково там балаболам?

        Допив настойку, мы сделали вывод:

        – И правильно границу закрыли! Нечего наш народ работой учить и красивыми скалами прельщать: пусть по болотам пропадает, зато он самобытно думает и душой неугомонный!..