Жил-был Мишка-завалишка.

        И был у него друг Колонизатор.

        Однажды они гуляли в лесу, и напоролись на европейского носорога, сбежавшего от группы владельцев сафари-парка в Танзании.

        – А! Вот сейчас мы его и колонизируем! – воскликнул Мишка, и направился к мирно пасшемуся носорогу.

        – Подожди, но ведь, кажется, у нас с ним мирный договор, – попробовал остановить его Колонизатор. Он любил во всем обстоятельность, а еще больше не любил начинать кровавую бойню без документального разрешения.

        – Да ты не бойся, мы потом на его шкуре нужную закорючку поставим, – приободрил его Мишка, подходя к носорогу и хватая того за единственный рог: 

        – Что? – спросил он. – Второй рог тебе уже европейская демократия скрутила?

        – Вынужден вас попросить, господа, – ответил носорог, – оставить эту территорию во избежание, так сказать, вылетания из круга нижнего подхода – если воспользоваться определенной терминологией, – а еще выбивания ваших шкур от клещей и другого вида упырей, что накопились там, – как я вижу и подозреваю – со времен царствования господ Синеуса с Трувором.

        – Что он говорит? – забеспокоился Колонизатор.

        – Не знаю, – беспечно отвечал Мишка. – Я ничего не понял: это культурная бестолочь нам досталась. Наверное, говорит, что ждет, когда мы из нее кишки выпустим… да какая разница? Мне обижать всегда проще без причины – никогда не могу придумать, чтобы всем было убедительно. Верно, скотина? – тут он попробовал повернуть голову носорога, потянув за его рог.

        – Я вас предупреждал, господа.

        В следующий миг Мишка-завалишка взлетел высоко в воздух, и, исполняя параболу, с недоуменным ревом скоро пропал из виду. Тем самым он полностью подтвердил вторую часть своего прозвища – завалившись где-то в сосновом бору у границы глухой чащобы, откуда он, по сути, и выбрался в люди.

        Колонизатор повернулся чтобы бежать, но передумал. Интуиция подсказала ему, что, обернув тыл к врагу, он тем самым признает свою близорукую неправоту, и только увеличит упорство преследования и охват насилия при наведении окончательного расчета. Он достал оружие из кармана и пояснил, что если к нему будет сделан хоть один шаг, то он, как гарант многих произведенных договоров, за их смысл и взаимную увязку больше отвечать под гарантию не намерен.

        – Это верно, – сказал носорог, – потому что тебя сейчас не станет, и отвечать будет некому. Но скажи мне, как ты, такой умудренный в знании кривизны путей закона, можешь действовать так, будто законов вообще никаких не существует, а есть только нахрап, бесовство и право сильного. Вообще, какая цель такое может оправдать?

        И тут Колонизатор – который за весь свой век не мог сказать правды ни на один вопрос – вдруг выдал:

        – Сволочи… сволочи кругом. Все сожрать хотят!

        Носорог затопал задними ногами, раздались бесполезные выстрелы… а потом загудела земля, и туча показалась над миром – из нее брызнул дождь, и омыл природу живительной влагой.

        Мишка в этой время лежал в лесу, сам ни свой – никакой, он видел как к нему подобрался енот и стал весело обгрызать его коготки, но пошевелиться, а тем более убрать их ему и в голову не пришло. Он уже понял европейские порядки, где даже ничего не разобрав, можно отправиться в трансземельное путешествие с распоротой шкурой.

        – Надо было языки учить, я знал, что этим кончится, – зализывая раны воскликнул он. – Вот она какая, товарищ евроенот, ваша демократия, вроде лояльная и всё терпит, а как козу кому изготовишься сделать, сразу рога из носа показывает!.. Да, это не наш лес, совсем не наш…