Седни был на ловитве, сил нет (нехоторые употребляют более старое слово для этого дельца – монай, а иные просто рычат и подпрыгивают, обозначая, что пойдут ловить зайца.)

Делают в наших местах это таковым образом: два напарника прячутся в кустах о разные стороны тропы, где будет ломиться заяц. Остальные должны выгнать его на тропу, и всего делов. Закавыка в том, что заяц никак не желает побежать по нужной нам тропе, чуя запах людской, и завсегда сворачивает. Другая заноза в том, что когда он нехотя все-таки припрыгает по ней к парям в кустах, они должны не синиц на березах сосчитывать, а кинуться одним временем на зайца и схватить его с разных сторон. Еще один наш, спрятанный за большим деревом, должон тогда выскочить из укрытия и возгласить: "Зая - в баню!" Всё это вместе, вся, так скажем, троада, есть залог в том, что заяц будет очищен от лесной скверны, спокойно примет участь свою, и никто потом не будет превозмогать колики, поев его.

Если этого, удачного хватания лопоухого не выходит, ежели один только схватил, а другой не успел, то животина считается нечистой: ее отпускают, и все начинается сызнова. Бывает, он и вовсе проскакивает мимо, а робята шибают себе лбы в азарте.

Я уже староват бегать за зайчатами, посему меня назначили смотровым. Я ходил и смотрел, нет ли их где. Скоро его без меня заметили и погнали. Бежали по таким местам, что одежи едва не лишились: сплошь бурелом да коряги. Но каким-то макаром все ж таки выгнали его на тропу. Все услышали хлопок, а потом брань, и поняли, что пари промахнулись. Подошед, увидели их с кровянистыми лбами, посмеялись над ними, и порешили заменить пару на Ивашку и Митяя. Отдышавшись, вскорости возобновили погоню.

В этот раз заяц больше прыгал по необытным трясинам, с кочки на кочку, а народ, взяв шесты, загребал следом, поскольку прыгать уже не было сил. Прыгали-прыгали, бегали-бегали, уже солнце обедать встало, а им все одна беготня: все-таки доставили серяка на тропу. Митяй с Ивашкой – робята борзые и делые: схватили зайца, уморился он! Только Макар Филипыч, который увязался с нами за разгоняя, не встал и не вышел из-за дуба, и никто не вышел, не направил зайца в баню… Все заглянули за дерево, и нашли, что Макарка самым простым образом спал, храпел!..

Все обозлились, пнули его в бок, зайца отпустили, решили обедать. Однако толокно все просыпали, пока бегали, тогда изловили сойку, стали ее варить, варили до жуткого запаха, а когда стали пробовать, то едва зубы не повыламывали!

Жестка она, сойка, и мясо ее без вкуса.

Снова назначили Ивашку с Митяем за хватов, меня – разгоняем, потом ускакали. На этот раз хлопок раздался неожиданно, Ивашка чуть не своротил Митяю пол-чела, зайчонок показался у меня за дубком, и ловитва снова была испорчена. Хотя заяц задыхался, уже не прыгал, и едва бежал, его снова пинками выгнали в лес, и отправились следом. Еще бегали, тюкали друг друга лбами, и к вечеру так дотюкались, что ни одного целого лба не осталось, только мой и Макара Филипыча.

Тут все обозлились, привязали Макарку к дереву и стали обметывать его ножичком; кидали рядом с туловом, но очень близко, и Макару было дюже боязно, но он крепился. Когда Можай Косой попал ему в бок, и выпало немного сенца и упрятанный пирожок, то развлечение прекратили.

Возвращаясь, встретили маленького бычка, никто даже не оборотил на него глаз, если бы Можай случайно не оперся, думая покурить махорку. Бычок, как стоял, так и рухнул, может, сердце его не выдержало, но помер на месте со странным звуком, с каким бочка бродит квасом, и это привлекло всех остальных.

Они окружили бычка, и кто-то придумал, а если его освежевать, разделать и выдать мясо за зайца, то разве кто поймет? И зачем сдался нам этот заяц, в нем одни ухи вкусны, да и на двенадцать чаловек все равно один смех его делить? Кто-то возразил, что если бы поймали дюжину косых, всем бы хватило, но это было просто невероятно даже представить; все так и порешили с бычком, коли он все равно не жилец, - сойдет за двух зайцев!

Так что теперича я дома без сил, едва жив, но с добычей: зайчатиной буду потчевать свои уста… почти зайчатиной… и отнесу Тамаровне, она мне коробку спичек, может, к осени доставит, а то у меня две спички всего в остатке, печь теперь возжигаю только по большому празднику, ну и на Рождество Христово, конечно.