Дмитрий Остапенко проживал со своей супругой в небольшом таежном городке Карелии, где работал мастером в строительной организации, а жена его была простой домохозяйкой, она дни напролет проводила за вязанием, не найдя работу по специальности.

        “И чего это она все вяжет, – думал он, иногда начиная сердиться, – вон сколько связала: и свитеров, и носок, и рукавиц. Может, попросить ее связать рыболовные сети, интересно, станет рыба в такие заходить?”

        По здравом размышлении становилось ясно, что щуки и плотва в шерстяные сети вряд ли полезут, а вот налим, который недостаточно разбирается в своей стихии, может грешным делом и попасться. Являлся вопрос, не лучше ли попросить сделать обычные, из капрона, чтобы не дезориентировать налимов, но острой необходимости в этом как будто не ощущалось.

        Дмитрий не был рыбаком, но иногда, чтобы показать Полине свои мужские склонности, доставал старую удочку, оставшуюся еще с дедовских времен, и производил с ней некие манипуляции, в которых и сам потом ничего не мог понять. Он просто разматывал лесу, понемногу запутывая ее, и, замечая беспорядок, начинал пыхтеть и сипло ругаться, употребляя слова, которые, в его представлении, подобали настоящему мужчине.

        Распутывать это дело приходилось жене.