Изабель Жасмин Аджани появилась на свет в пригороде Парижа Женевье 27-го июня 1955 года (по другим источникам в эту же пору в Баварии). Ее мать немка, отец родился в Алжире, по происхождению он турок. У нее есть младший брат Эрик, известный фотограф.

Именно в 1969 году, в лицее Курбевуа, ее находит помощник режиссера Бернара Тублан-Мишеля, и ей достается роль в детском фильме “Маленький уголек”.

“Так случилось, – рассказывала она в одном интервью, – что мне не пришлось добиваться признания своего таланта. Я полюбила эту профессию уже после того как стала сниматься. В общем, я училась потом, а это не одно и то же…

В 1969 году, когда мне исполнилось 14 лет, я снялась во время каникул в фильме “Маленький уголек”. Я училась тогда в седьмом классе, участвовала в школьных спектаклях, сама режиссировала и была очень властной натурой. Больше всего я любила произносить вслух тексты…“

В это время Изабель думает специализироваться в психологии, решив не относиться серьезно к своей первой роли в кино. Но судьба решает иначе, так как в 1971 году, спустя два года, ее снова приглашают сниматься в картине Нины Компанеец “Фаустина, или лето красное”. Вернувшись со съемок, Изабель продолжает учиться в последнем классе лицея. И тут на горизонте в облике демона искусителя появляется крупный театральный режиссер Раймон Руло. Опытным глазом он приметил молодую девушку с прямыми темными волосами и живым взглядом – именно такая исполнительница ему нужна была для телеспектакля “Школа жен” по Мольеру.

Раймон Руло не ошибся в своем выборе. Изабель предстояло сыграть Аньес, наивную крестьянскую девушку, которая становится женой богача Арнольфа. Потом под влиянием своей любви к Орасу, она осознает себя человеком и находит силы порвать с нелюбимым мужем. Все гамму этих чувств Аджани, ровесница Аньес, – а для телеспектакля это имело значение, и Руло это прекрасно понимал! – передавала с большой искренностью и проникновенностью.

Раймон Руло очень гордился своим “открытием”, его ничуть не смущало, что у Изабель нет образования. Он понимал, что у этой девушки, как говорится, горит священный огонь в груди, что она предназначена для театра и кино самой судьбой.

Для Изабель после “Школы жен” выбор тоже был сделан. Ей предлагают роль в телевизионном фильме “Фламандские тайны”, о раннем Флорентийском Возрождении, она охотно за нее берется. После чего по рекомендации Руло Изабель едет в Реймс – в театр, которым тогда руководил Робер Оссейн. Здесь она играет роль Адели в “Доме Бернарды Альбы” Гарсия Лорки. Когда же истекает срок договора с Оссейном, она возвращается в Париж, где ее ожидает очередной сюрприз. Ее приглашают на роль Аньес во французский театр, “Комеди Франсез”, в Дом Мольера! Режиссер театра Жан Поль Руссион видел ее по телевидению. Он предлагает ей сохранить рисунок роли и на сцене театра, только меняет мизансцены, учит произносить “стихи как прозу”.

Не без трепета – при всей своей самоуверенности – выходит она на подмостки театра на улице Ришелье. Обаяние молодости на этой старинной сцене оказывает небывалое воздействие и на партнеров, и на консервативную публику. Забываются даже ее очевидные недостатки. Оставляет желать лучшего дикция – здесь это имеет большое значение. Но ведь Изабель играла крестьянскую девушку, она не должна была говорить как принцесса. Словом, молодость и непосредственность побеждают.

Дальше следуют роли Марианны в “Скупом” Мольера и сестры Мари-Франсуа в “Порт Рояль” Монферлана. Затем она готовит “Ундину” Жана Жироду, не прекращая учебу в лицее, где становится “местной знаменитостью”, и ей прощают вздорный характер, дерзости учителям и невыученные уроки… Изабель даже успевает посещать Драматические курсы. Но совмещать все это становится трудно. Она бросает лицей, прекращает занятия на курсах.

“Комеди Франсез” предлагает ей заключить 20-летний контракт с театром, но она отказывается подписать его.

После премьеры “Ундины” к ней подходят кинорежиссер Клод Пиното и сценарист Жан-Луп Дабади. У них есть предложение – они вручают сценарий фильма “Пощечина”. Дирекция театра с трудом отпускает девушку на съемки, но обязывает каждый вечер, когда идет “Ундина”, быть в театре: у нее нет дублерши. Так Изабель Аджани впервые как актриса переступает порог киностудии. Ее ничуть не смущают знаменитости-партнеры – Анни Жирардо (в роли матери) и Лино Вентура (отец). Молодые же партнеры – Жак Списсер и Франсуа Перрен ей давно знакомы. Роль тоже понятна, она ощущает ее всеми своими порами. Это студентка медичка, с ее первым бунтом против отцовской тирании.

Внешняя канва фильма такова: дочь учителя истории стоит перед выбором: либо дальнейшая учеба в институте, к чему она совсем не готова, либо известная самостоятельность, поиски “себя” и первая любовь. Предпочтя второе, она нарывается на пощечину отца, который, вообще, всю картину проводит не в духе, будучи случайно втянут в студенческие беспорядки, из-за чего его лишают кафедры. Студентка покидает его и отправляется к своей матери, которая в Англии с новым мужем; за ней следует юноша, которому она нравится, хотя в первой части она собиралась жить с его другом. Да, юноша в нее, можно сказать влюблен (это видно по тому, что, когда она роняет шарфик, отъезжая на поезде, он поднимает и тщательно его обнюхивает, а потом прячет в куртку). Но по приезду она вновь начинает испытывать душевный дискомфорт, не в состоянии понять саму себя или хотя бы объясниться с мужем своей матери, который по-французски совсем не говорит, хоть видно, что это добродушный и порядочный человек.

Ее отец устремляется в погоню за своенравной дочерью. Помимо этого за ней следует и ее первый товарищ, который успел разочароваться в своем мимолетном романе с рыжеволосой приятельницей. Итак, отец врывается в дом, пьет вино за ужином, после чего происходит потасовка, когда появившийся “товарищ”, не веря глазам, накидывается на своего дружка, который тоже давно тут.

Наутро юноша катает свою Изабель вокруг пруда у дома, избавляя от дурного настроения, потом она заманивает его под простынь в своей постели; они едут домой, но слетают с дороги в пруд; возвращаются в Париж всем составом с влюбленными и злопыхателями, а в конце концов Изабель отказывается последовать за матерью и уезжает к своему другу-юноше в армию, куда он успел записаться. Финальная сцена: исхудавший за последнее время отец обескураженно смотрит на свою бывшую супругу в телефоне автомате, она продолжает говорить со своим мужем-англичанином, но в конце концов отстраняет трубку, и отвечает ему утомленным взглядом.

Стоит отметить в фильме одну только вещь: фото Изабель в детстве, что стоит на столике в гостиной. Эта невинная и уместная в любом доме вещица на самом деле открывает галерею портретов актрисы, которые вместе с ней будут появляться теперь практически в каждом ее фильме (кроме тех, где описывается додаггеровская пора; там фотоизображения заменяют картины и рисунки).

Как бы то ни было, после премьеры фильма, вот уж воистину, Изабель проснулась знаменитой. Тут только она поняла, какой властью обладает кинематограф. Тысячи ее сверстниц узнали в ней свою “подружку”, сотни тысяч родителей признали в ней свою “дочь”. Лента была награждена Призом Луи Деллюка, а Изабель получила Приз Сюзанны Бьянчетти. Это было в 1974 году.

А потом раздался звонок Франсуа Трюффо. Как может она отказать этому любимому ею по прежним фильмам режиссеру, который, оказывается, видит только ее в своем фильме “История Адели Г.” (1975). Да и роль потрясающая! Роль дочери Виктора Гюго, талантливой, красивой, которая влюбилась в английского офицера и последовала за ним через океан, в Канаду. Не встретив ответного чувства, она сошла с ума, и ее обнаружили потом на Барбадосе, откуда доставили во французскую клинику. Там она умрет в преклонном возрасте.

На сей раз дирекция “Комеди Франсез” не склонна давать своей “пансионерке” отпуск. Тогда она уходит из театра. Вероятно, Изабель сделала бы это и раньше – ей скучно в его прославленных стенах, ее раздражают традиции и ветхозаветные правила “сосетьерства” (старшие) и “пансионерства” (младшие), делящие актеров на два сорта. Словом, нужен был только повод – Франсуа Трюффо такой повод предоставил. Несмотря на уговоры Руссиона и родителей, привыкших к “взбрыкам” талантливой дочери, Изабель уходит из театра.

Она с восторгом снимается у Трюффо. В трагической роли Адели Гюго с ее неразделенной любовью она столь же органична и убедительна, как и в роли современницы. Не случайно Трюффо скажет о ней потом: “Изабель Аджани принадлежит к той породе актеров, которые опровергают миф о везении и игре случая. Если бы она служила серетаршей в какой нибудь суб-префектуре, на нее все равно бы обратили внимание. Она из тех, кто играет каждый план как самый главный в самой важной сцене, а весь фильм как последний, словно от него зависит вся ее жизнь”.

История Адели Гюго хорошо известна и проста: дочь знаменитого писателя следует за своей любовью, лейтенантом Пинсоном, в Канадский Галифакс, где снимает квартиру у добрых людей, и пускается на всевозможные хитрости, пытаясь завоевать расположение красивого лейтенанта, склоняя его к браку. Эти попытки, порой доходящие до отчаяния, когда она изображает беременность, пряча подушку под кофту, или переодевание в мужскую одежду и многое прочее, не могут не вызвать симпатии и сочувствия к главному персонажу. Странно другое: Пинсон ведет себя так, будто перед ним не писанная красавица, молодая, к тому же еще дочь самого Гюго, чья слава тогда гремела не то что сейчас, а, так скажем, немолодая дева в годах с мутным взглядом и неприятным запахом изо рта. Ни разу не воспользовался Пинсон такой безоглядной любовью, хотя в Галифаксе у него было полно любви самого разного пошиба, но такой деятельной, настойчивой и неотрывной – ни разу. В этом все дело. Автор фильма Франсуа Трюффо комментировал идею картины в том духе, что эта история должна отразить множество действительных историй, когда люди не получают взаимности, страдают, но не могут преобороть себя, оставаясь верными своей страсти до конца. В фильме эта идея концентрирована. Адель сходит с ума на далеком острове, куда она следует за злодеем Пинсоном, ее доставляют в Париж, и остаток своих дней она проводит в психиатрической лечебнице, сочиняя непонятные письма. Романтический характер истории подтвержден документами, но все таки не обошлось без идеализирования: настоящей Адели было уже за тридцать, у нее не было шансов выйти замуж (если только за преклонных лет поэта Конизареса) и она не была красавицей. Поэтому отражению на самом деле как-то не верится, ведь все случаи индивидуальны, и показан только один из них, доведенный до предела и слегка приукрашенный.

Картина нельзя сказать что смотрится на одном дыхании, но упрямство, с которым преследуют Пинсона, в конце концов вызывает некоторое раздражение, и еще облегчение, что мы то уж живет в либеральном обществе, и потому избавлены от назойливых попыток такого рода. Изабель Аджани предстала в фильме во всем блеске: если в “Пощечине” темперамент еще доминировал над рассудком, то здесь она показала себе человеком убеждения, чья роль неотделима от правды, да, она “играла каждую сцену, будто эта сцена последняя”… Итак, Адель в конце сходит с ума. Так было на самом деле, с этого можно вести отсчет умопомешательств героинь, сыгранных Аджани. Эта ее особенность, давно подмеченная критикой, а именно трагические финалы большинства фильмов, где она либо сходит с ума, либо доводит дело до самоубийства, либо терпит жизненный крах, – особенность выбора такого рода ролей сразу бросается в глаза. И, нужно признать, она не ошибается при выборе; ее искусство доводить дело от начала до страшной развязки, ни в чем не погрешив, велико, даже при общей слабости той или иной истории. Сумасшествие, как и прочие несчастья, мы выделим в отдельный ряд. “Адель Г.” его начинает, дальше следует “Убийственное лето”, и “Камилла Клодель”, тоже сделанная на реальных событиях и именах, завершает список.
В середине картины показан альбом с рисунками, где рядом с Адель Аджани ее старшая сестра Каролина, утонувшая вместе с мужем во время ненастья. В финале спокойное помешательство, и долгие годы в психиатрической лечебнице, где Адель Гюго до конца своих дней занимается написанием писем на непонятном языке.

После скромного успеха фильма, Изабель Аджани номинируют на “Оскар”, она едет в США, но проигрывает Луизе Флетчер; та получает статуэтку за роль в “Кто-то пролетел над гнездом кукушки”.

Дальше следуют “Виолетта и Франсуа” Жака Руфо, “Жилец” Романа Поланского и невразумительный “Барокко” Андре Тешине, – редактора “Кайе дю синема” в ту пору, – где Изабель играет вместе с Жераром Депардье. Депардье играет две роли: человека и его убийцу, к которому и перейдет невеста убитого. Подобное раздвоение случится у Аджани в “Одержимости”, где она воплотится в два крайне противоположных персонажа.

“После “Барокко” я приобрела уверенность, – скажет потом Изабель, – более глубокий слух и наблюдательность. Я стала более внимательна к окружающему миру.” Это было именно то, что Жак Руфо требовал от нее в работе над “Виолеттой и Франсуа”. И на упрек в простоте своего персонажа, она скажет: “Это как раз то, что нужно! Больше всего людей привлекают исключительные личности. Безумные, истеричные, экстравагантные, почти театральные. И я ими восхищаюсь, подобные персонажи меня интересуют больше других…“

Как бы то ни было, на дворе было время “новой волны”, Париж был заполонен группами людей с кинокамерами, которые, по своему переварив неореализм итальянцев, снимали все, что ни попадалось в объектив, а потом спешили к монтажному столу, предвкушая фестивальные лавры.

Клод Шаброль как-то признался, что не знал даже, где у камеры объектив и как он называется, когда снимал свой первый фильм. Андре Тешине тоже не мог избежать искушения, встал за камеру, оставив полемику и заточенные перья в редакторском кабинете, и снял “кино”.

Фильм получился довольно загадочный. Тогда его окрестили “странным, полным недосказанностей и чего-то колдовского”, но сейчас он кажется просто очень авторским фильмом.

В темном Париже снуют тени людей, толпами, как машины; показывают одним пятном освещенный ринг, на нем Боксера с потерянным видом, без капы, и его невесту. Боксеру дают деньги, но убийцы подстерегают его, а деньги остаются у невесты. В конце концов невеста убитого соединится с убийцей, чтобы бежать за океан, так как тот похож как вылитый на убитого, видом и привычками, поэтому невелика потеря. Пристрелив для верности еще одного кладоискателя, они со слезами и нервотрепкой отчаливают от пристани. Все персонажи сняты мелкими планами, Аджани очень бледна, очевидно приобретая более глубокий слух, Депардье еще совсем молод, а Париж в темноте сам на себя не похож.

Тем не менее Тешине не успокоился и спустя три года вновь пригласил ее, обратившись теперь к более традиционному жанру, и снял в фильме “Сестры Бронте” вместе с Изабель Юппер.

Куда более интересен “Жилец”, или “Квартирант”(1976) Романа Полански. Этот режиссер всегда хорошо знал чего он хочет, двигался в стороне от всякого “мэйнстрима”, и, обладая своим собственным крупным талантом, никаких экивоков в сторону “новой волны” не делал.

История человека, доведенного толпой до самоубийства, тем не менее не вызвала во Франции никакого отклика. Только левые с привычным пафосом разругали фильм, вопрошая, за что они должны благодарить автора такой мрачной картины. А между тем эта история, рассказанная как будто самой кинокамерой, с массой режиссерских находок, еще и сегодня вполне смотрибельна, особенно в той части, где доведенный до отчуждения герой ищет защиты у своей приятельницы. Она оставляет его одного, он рассматривает ее фотоальбом, вот Изабель 7 лет, тут – 9, как вдруг раздается стук в дверь. Человек из преследующих героя стоит за дверью. “Они все сговорились! – восклицает несчастный. – Они все заодно!” Он рвет, лист за листом, альбом, потом швыряет его на пол. Сдвигается мебель, летит одежда, опять в его руках появляются деньги… 

Роль у Аджани выдалась острохарактерной, и хотя не большой по объему, но вполне в ее духе.

Осенью 1977 года Голливуд выпускает на экраны “Водителя” Уолтера Хилла. Для всех становится неожиданностью роль в этом фильме, сыгранная Изабель. Это, пожалуй, единственная ее картина, где актрису едва можно различить из-под грима. Так же неразличимы ее темперамент и актерские навыки, сама она колышется слабой тенью, говорит тихо, старательно выговаривая английские слова, и, в общем, аморфна и сама на себя не похожа. Тем не менее журнал “Тайм” напечатал ее фотографию на обложке, сделав заголовок: “Изабель покоряет Голливуд”.

“Водитель” это очень простой фильм, – скажет потом актриса, – в нем не нужно было демонстрировать мастерство или впадать в истерику. Мы все были необыкновенно сдержаны, разыгрывая эту историю. Все были спокойны, и я тоже была спокойна!”

История с погонями, стрельбой, противостоянием изворотливого полицейского и отважного бандита действительно очень размеренна и прекрасно вписывается в голливудский канон того времени.

Изабель Аджани возвращается в Европу и летом 1978 года начинает сниматься в “Носферату, призраке ночи” Вернера Херцога. Картина выходит на экран в начале следующего года и с грохотом проваливается в прокате. Если в “Водителях” общее спокойствие еще нарушалось свистом пули или шумом автомобиля, то здесь царит спокойствие почти что первозданное. Движения актеров до того замедленны и скупы, что даже лошади под ними порой начинают шевелиться, проверяя, живы ли они еще. Если в чем Херцог и превзошел Мурнау, с оглядкой на которого перекроил сюжет, так это именно статичностью и тотальным спокойствием.

Тем не менее Изабель встанет стеной за этот фильм: “Что меня интересует меньше всего, так это финансовый успех или неуспех картины. Мне всегда был неприятен такой подход. Своей работой я удовлетворена, и мне безразлично, что говорят и пишут. Сейчас Херцог является одним из наиболее интересных постановщиков в мире…“

Впрочем, ради справедливости стоит сказать, что жуткая история про вампира была куда ближе ей, нежели “Водители”, она смогла издать в картине один громкий вопль, и, оказавшись в руках Носферату, прокрутить короткий роман с Клаусом Кински уже вне съемочной площадки.

В конце 1978 года Изабель снимается в “Сестрах Бронте”. Ей достается роль Эмили, автора “Грозового перевала”. Роль ее брата Бренуэлла исполняет малоизвестный актер Паскаль Греггори, с которым она встретится через пятнадцать лет на съемках “Королевы Марго”. Лента представляет Францию в Каннах в 1979 году, но остается без внимания и ничего не удостаивается. Тешине безутешен. Изабель намеревается вернуться и возобновить работу в театре. Но вместо этого производит на свет сына Барнабэ. Отец мальчика – главный оператор “Сестер” Бруно Нуйттен.

В 1981 году Изабель Аджани возвращается. На экраны выходит сразу три картины: “Клара и шикарные парни” Жака Монне, где у нее небольшая роль, “Одержимость” Анджея Жулавского и “Квартет” Джеймса Айвори.

За две последние ленты она удостаивается награды Каннского фестиваля как лучшая актриса. Ее уже начали было корить за длительное отсутствие, в редакции пачками поступали письма, начинающиеся словами: “Дорогая Изабель, почему вас так долго нет…“, когда она взяла эту новую для себя высоту.

“Профессиональный простой помог мне многое понять, – делится актриса. – Сейчас мне нет дела до условий, на которых мне предложат участвовать в заинтересовавшем меня проекте. Я собираюсь отдаться работе, а не сидеть и ждать, пока кто-нибудь придет и скажет: “Вот ваша заветная роль, сценарий готов, приступим к съемкам!” Это было бы очень наивно”.

Несколько лет спустя она купит права на историю Камиллы Клодель, автобиографию Беатрис Собен, книгу “На берегу Рио-Пьедры села я и заплакала” Паоло Коэльо и некоторые другие.

 А пока она играет то что есть. “Одержимость” Анджея Жулавского для нее большая удача, поскольку позволяет ей раскрыться в полной мере. Этот фильм стал для нее ключевым. История на грани безумия, со сценами, которые и сейчас способны шокировать, где зло показано без всякой ретуши, не оставила равнодушным никого.

История такова: молодая женщина терпит крах в личной жизни, и, развинчиваясь рассудком, по ходу дела отдает дьяволу не только душу, но и тело. Она сожительствует с этой дьявольской особью в пустой квартире, иногда возвращаясь к ребенку и мужу, пытаясь выполнять свои призрачные женские обязанности. Преданно любящий ее муж (Сэм Нилл) устанавливает за ней слежку, обращаясь в сыскное бюро (он передает фото жены, которое пристально разглядывают, но к зрителю не поворачивают).

Столкнувшись с вторжением в свое жилище, женщина, исполнившись злого духа, идет на убийство. По наводке мужа следом за ней отправляется ее бывший любовник, которому также достается кухонным ножом, но он выбирается живым. Грязную работу за женщиной вынужден доделывать ее муж: он приканчивает любовника, поджигает квартиру, и заметает следы после очередного убийства.

Но тут он становится свидетелем сцены соития своей благоверной и сатанинского существа. Казалось бы, все, мера зла переполнена, пора остановиться и сдать свою супругу в полицию.

Но он остается верным до конца. Финальная сцена двойного самоубийства довершает дело. Вторая ипостась героини, воплощенная в воспитательнице ребенка, остается одна, и видит душу убитого за окном. Но, как он признавался, жену он любил больше.

На фоне “Одержимости” “Квартет” выглядит серым и скучным. Пустая история любовного треугольника, ничем не примечательная, без единой фотографии, не вызывает никаких эмоций. Такой традиционный реализм, где изображены запутавшиеся в своих чувствах и растратившие себя люди. Игра Аджани хороша, но не в пример мельче масштабом, чем в “Одержимости”.

В конце 1981 года выходит “На будущий год, если ничего не случится” Жан-Луп Юбера и “Весь огонь, все пламя” Жана-Поля Раппно, появившийся в январе 1982-го.

И наконец в феврале ее награждают Сезаром, французским аналогом Оскара, за лучшую женскую роль в “Одержимости”.

Всего за свою карьеру она получит четыре таких статуэтки, пока ей не вручат специального почетного и окончательного Сезара, за выдающийся вклад в искусство. Подобной награды вместе с ней будет удостоен только Жерар Депардье.

Это было время удач для молодой актрисы, слава ее гремела по всему европейскому континенту. Журналы пестрели заголовками: “Триумф Аджани”, “Загадка Аджани”, “Аджани примадонна”!..

“Весь огонь, все пламя” выявил новые грани ее таланта.